1. Одни и те же фактические обстоятельства не должны вести к разным последствиям при привлечении к ответственности организации и ее должностного лица.
Налоговым органом, в соответствии со статьей 101.4 Налогового кодекса Российской Федерации, принято решение о привлечении общества к ответственности за налоговое правонарушение, предусмотренное пунктом 1 статьи 126 Налогового кодекса Российской Федерации (непредставление в установленный срок налогоплательщиком (в налоговые органы документов и (или) иных сведений, предусмотренных настоящим Налогового кодекса Российской Федерации и иными актами законодательства о налогах и сборах) в виде штрафа в размере 100 руб.
Далее налоговым органом составлен протокол об административном правонарушении, предусмотренным частью 1 статьи 15.6 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в отношении должностного лица (бухгалтера) общества. Мировым судьей вынесено постановление о привлечении к ответственности на 300 рублей. Жалобы в федеральные суды оставлены без удовлетворения.
Основанием для привлечения к ответственности послужили обстоятельства представления обществом в налоговый орган справок 2 — НДФЛ за 2017 год в отношении бывшего сотрудника общества 26.02.2018 с признаком «2» и 10.08.2018 той же справки с признаком «1». Справки отличаются только по полю «признак».
Налоговый орган посчитал, что необходимые для налогового контроля сведения представлены бухгалтером только 10.08.2018, то есть с нарушением установленного законодательством срока.
В рамках дела N А50-5940/2019 требование общества о признании недействительным решения о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения удовлетворено.
Суды руководствуясь положениями Приказа ФНС России от 30.10.2015 N ММВ-7-11/485@ (далее — Приказ) и обстоятельствами того, что сотрудник общества был уволен 30.06.2016, следовательно, в период с 2017 по 2018 год работником ответчика не являлся, пришли к выводу, что общество не могло удержать соответствующий налог, у него не возникло обязанности представить в отношении указанного физического лица сведения о доходах по форме 2 — НДФЛ с признаком 2.
Следовательно, на 26.02.2018 обществом в лице бухгалтера выполнены установленные пунктом 5 статьи 226 и пунктом 2 статьи 230 Налогового кодекса Российской Федерации обязанности налогового агента.
Конституционный Суд Российской Федерации признавая не противоречащей Конституции Российской Федерации часть 1 статьи 15.6 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях отметил, что одни и те же фактические обстоятельства не должны вести к разным последствиям при привлечении к ответственности налогового агента (организации) и его должностного лица.
Если в судебном акте действия организации не признаны налоговым правонарушением, правоприменительные органы обязаны специально обосновать возможность применения к должностному лицу этой организации части 1 статьи 15.6 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, которая в итоге была предметом рассмотрения в настоящем деле.
Данные выводы содержатся в Постановлении Конституционного Суда РФ от 12.05.2021 N 17-П «По делу о проверке конституционности статьи 1.5, части 1 статьи 2.1, части 1 статьи 15.6, пункта 1 части 1, части 3 статьи 28.1 и примечания к этой статье Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой гражданки Н.Н. Корецкой».
2. Освобождение индивидуального предпринимателя от обязанности по уплате страховых взносов на обязательное пенсионное страхование и обязательное медицинское страхование за период беременности возможно при установлении судом обстоятельств исключительного характера.
Предприниматель оспаривала конституционность пункта 7 статьи 430 Налогового кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 27 ноября 2017 года N 335-ФЗ), согласно которому плательщики, указанные в подпункте 2 пункта 1 статьи 419 Налогового кодекса Российской Федерации, не исчисляют и не уплачивают страховые взносы на обязательное пенсионное страхование и обязательное медицинское страхование за периоды, указанные в пунктах 1 (в части военной службы по призыву), 3, 6 — 8 части 1 статьи 12 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ «О страховых пенсиях», а также за периоды, в которых приостановлен статус адвоката и в течение которых ими не осуществлялась соответствующая деятельность, при условии представления ими в налоговый орган по месту учета заявления об освобождении от уплаты страховых взносов и подтверждающих документов.
Заявитель являлась индивидуальным предпринимателем и была зарегистрирована как страхователь по обязательному пенсионному страхованию в Пенсионном фонде Российской Федерации. Ей был оформлен листок нетрудоспособности с указанием отпуска по беременности и родам в качестве причины нетрудоспособности в связи с чем она обратилась в территориальный орган Федеральной налоговой службы с заявлением об освобождении от уплаты страховых взносов, к которому были приложены листок нетрудоспособности и свидетельство о рождении ребенка.
Налоговый орган сообщил предпринимателю об отсутствии у нее права на освобождение от уплаты страховых взносов за период отпуска по беременности и родам и об освобождении от уплаты страховых взносов на обязательное пенсионное страхование и обязательное медицинское страхование за период за период со дня рождения ребенка по день достижения им возраста полутора лет.
Предприниматель обжаловала в арбитражном суде отказ налогового органа освободить ее от уплаты страховых взносов на обязательное пенсионное и обязательное медицинское страхование за период отпуска по беременности и родам в связи с отсутствием дохода от предпринимательской деятельности (со ссылкой на Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 12.05.2005 N 182-О).
Арбитражные суды пришли к выводу о том, что действующее регулирование прямо относит к периоду, за который индивидуальный предприниматель вправе не уплачивать страховые взносы (в случае неосуществления предпринимательской деятельности), лишь период ухода за ребенком до достижения им возраста полутора лет. Поскольку период временной нетрудоспособности, в том числе связанной с беременностью и родами, не охватывается предусмотренными пунктом 7 статьи 430 Налогового кодекса Российской Федерации исключениями, страховые взносы за это время подлежат уплате.
Предприниматель полагала, что оспариваемая норма лишает индивидуального предпринимателя права на освобождение от уплаты страховых взносов на обязательное пенсионное страхование и обязательное медицинское страхование за период отпуска по беременности и родам.
Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что пункт 7 статьи 430 Налогового кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 27 ноября 2017 года N 335-ФЗ) не противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку он не исключает возможности освобождения индивидуального предпринимателя от обязанности по уплате страховых взносов на обязательное пенсионное страхование и обязательное медицинское страхование за период беременности при установлении судом обстоятельств исключительного (экстраординарного) характера, не позволивших ему своевременно обратиться с заявлением о государственной регистрации прекращения предпринимательской деятельности, а также иных обстоятельств, свидетельствующих о невозможности осуществления предпринимательской деятельности и исполнения обязанности по уплате страховых взносов за этот период.
При этом Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что законодатель предусмотрел возможность освобождения индивидуального предпринимателя от уплаты страховых взносов на обязательное пенсионное страхование и обязательное медицинское страхование за отдельные периоды, когда предпринимательская деятельность им фактически не осуществлялась, без государственной регистрации ее прекращения. Тем самым, по существу, для названной категории плательщиков была установлена льгота по уплате указанных страховых взносов, в том числе с учетом возможности зачета соответствующих периодов в страховой стаж, дающий право на пенсию в системе обязательного пенсионного страхования, безотносительно к уплате за эти периоды страховых взносов.
Соответственно, освобождение индивидуальных предпринимателей от уплаты страховых взносов на обязательное пенсионное страхование и обязательное медицинское страхование за период беременности без государственной регистрации прекращения предпринимательской деятельности относится к дискреции федерального законодателя.
Данные выводы содержатся в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 09.04.2021 N 12-П «По делу о проверке конституционности пункта 7 статьи 430 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И.А. Беловой».
3. Для корректного определения объекта обложения налогом на добычу полезных ископаемых правоприменительным органам требуется в каждом случае установить, является ли конкретная операция частью технологического цикла по добыче, а равно является ли содержащаяся в добытой породе продукция первой по своему качеству, соответствующей требованиям применимых стандартов (или же таковой является продукция, полученная путем ее дальнейшей переработки).
Общество оспорило конституционность пункта 3 статьи 337 Налогового кодекса Российской Федерации, согласно которому полезным ископаемым признается (наряду с указанным в пунктах 1 и 2 той же статьи) продукция, являющаяся результатом разработки месторождения, получаемая из минерального сырья с применением перерабатывающих технологий, являющихся специальными видами добычных работ (в частности, подземная газификация и выщелачивание, дражная и гидравлическая разработка россыпных месторождений, скважинная гидродобыча), а также перерабатывающих технологий, отнесенных в соответствии с лицензией на пользование недрами к специальным видам добычных работ (в частности, добыча полезных ископаемых из пород вскрыши или хвостов обогащения, сбор нефти с нефтеразливов при помощи специальных установок).
Арбитражные суды, рассматривая дело о признании недействительным решения налогового органа, которым заявителю были начислены недоимка по налогу на добычу полезных ископаемых, пени и штраф, указали, что, вопреки позиции заявителя скальная порода вскрыши (камень строительный) — а не производимый из нее товарный щебень — является добытым полезным ископаемым и потому подлежит обложению указанным налогом; при этом условиями выданной налогоплательщику лицензии на пользование недрами не предусмотрено, что технологический процесс превращения указанного строительного камня в щебень является специальным видом добычных работ по смыслу положений статьи 337 Налогового кодекса Российской Федерации.
Именно скальная порода вскрыши (камень строительный), являющаяся общераспространенным полезным ископаемым, списываемым данным обществом с государственного баланса твердых полезных ископаемых в результате его добычи, подлежит обложению налогом на добычу полезных ископаемых (далее — НДПИ).
Общество полагало, что оспариваемая норма, не раскрывающая содержание понятия «специальные виды добычных работ», носит неопределенный характер, что позволяет признавать объектом обложения НДПИ скальные породы вскрыши (строительный камень), являющиеся отходами горнодобывающей промышленности. Указанное, как полагал заявитель, свидетельствует о противоречии пункта 3 статьи 337 Налогового кодекса Российской Федерации статьям 19 (часть 1) и статьи 57 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что деятельность недропользователя должна подчиняться требованиям наиболее полного извлечения из недр запасов основных и совместно с ним залегающих полезных ископаемых и попутных компонентов (пункт 5 части первой статьи 23 Закона Российской Федерации «О недрах»), что соответствует принципу экосовместимого хозяйствования.
Правовое содержание понятия полезного ископаемого может определяться законодателем неодинаково в зависимости от специфики правового регулирования отношений, связанных с использованием природных ресурсов, содержащихся в недрах.
Сложившаяся судебная практика допускает возможность квалификации в качестве добытого полезного ископаемого, подлежащего обложению налогом на добычу полезных ископаемых, — в зависимости от фактических обстоятельств конкретного дела, — горных пород, направляемых в дальнейшем на переработку и производство щебня. Напротив, в иных случаях — учитывая конкретные условия лицензии на пользование недрами, технический проект разработки месторождения, стандарты качества полезного ископаемого и иные обстоятельства — суды квалифицируют в качестве добытого полезного ископаемого, подлежащего обложению НДПИ, щебень, непосредственно добываемый путем измельчения, дробления горных пород.
Вследствие этого именно арбитражный суд на основе принципов состязательности судопроизводства и равенства прав сторон, исследуя по существу фактические обстоятельства дела и не ограничиваясь лишь установлением формальных условий применения нормы (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29.04.2020 N 22-П и др.), полномочен разрешать возникший между налогоплательщиком и налоговым органом спор.
Данные выводы содержатся в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 11.03.2021 N 375-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы акционерного общества «Олкон» на нарушение его конституционных прав пунктом 3 статьи 337 Налогового кодекса Российской Федерации.
4. Из положений статьи 378.2 Налогового кодекса Российской Федерации следует налогообложение по кадастровой стоимости таких объектов недвижимого имущества, которые хотя и не относятся непосредственно к помещениям, используемым для размещения торговых объектов, объектов общественного питания и (или) объектов бытового обслуживания, но расположены в зданиях (строениях, сооружениях), относящихся к торговым центрам (комплексам).
Гражданин оспаривал конституционность абзаца 3 подпункта 2 пункта 4 статьи 378.2 Налогового кодекса Российской Федерации, согласно которому для целей определения налоговой базы как кадастровой стоимости имущества отдельно стоящее нежилое здание (строение, сооружение), помещения в котором принадлежат одному или нескольким собственникам, признается торговым центром, если не менее 20 процентов общей площади этого здания (строения, сооружения) фактически используется для размещения торговых объектов, объектов общественного питания и (или) объектов бытового обслуживания.
Заявителю на праве собственности принадлежит нежилое помещение, расположенное в двухэтажном нежилом здании. Приказом уполномоченного органа указанное здание внесено в перечень объектов недвижимого имущества, в отношении которых налоговая база определяется как кадастровая стоимость, на 2019 год (далее — Перечень). Имея в виду, что к объектам налогообложения, внесенным в подобные перечни, применяются повышенные ставки по налогу на имущество физических лиц, заявитель оспорил включение здания в Перечень со ссылкой на то, что принадлежавшее ему нежилое помещение является отдельным объектом недвижимости, не предназначено для использования в целях делового и административного назначения и фактически не используется в этих целях, как и для размещения торговых объектов, объектов общественного питания и объектов бытового обслуживания.
Установив, что здание более чем на 20 процентов используется для размещения торговых объектов (34,2 процента от общей площади здания), суды посчитали, что оно отвечает признакам торгового центра и обоснованно включено в Перечень.
Заявитель обратился в Конституционный Суд Российской Федерации, указав, что оспариваемая норма ставит размер обязательства по уплате налога на имущество физических лиц в отношении собственника нежилого помещения в зависимость от того, как другой собственник использует находящееся в том же здании другое нежилое помещение.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению Конституционный Суд Российской Федерации указал, что возможность нахождения в здании (строении, сооружении) помещений, принадлежащих разным собственникам и используемых с разными целями, прямо учтена в положениях статьи 378.2 Налогового кодекса Российской Федерации, устанавливающих особенности налогообложения применительно к помещениям, находящимся в торговых центрах (комплексах). Из этого, кроме прочего, следует и налогообложение по кадастровой стоимости таких объектов недвижимого имущества, которые хотя и не относятся непосредственно к помещениям, используемым для размещения торговых объектов, объектов общественного питания и (или) объектов бытового обслуживания, но расположены в зданиях (строениях, сооружениях), относящихся к торговым центрам (комплексам), как их определяет статья 378.2 Налогового кодекса Российской Федерации. Такое регулирование, действующее во взаимосвязи с главой 32 «Налог на имущество физических лиц» данного Кодекса, дает основание к применению повышенных налоговых ставок в случаях, когда соответствующая недвижимость выступает объектом обложения налогом на имущество физических лиц.
С учетом выводов Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированных в Постановлении от 12 ноября 2020 года N 46-П, следует исходить из того, что в обычной деловой обстановке офисно-торговую недвижимость с высокой вероятностью можно использовать как доходный объект, особенно в местах ее концентрации — в административно-деловых и (или) торговых центрах (комплексах). Эта возможность объективно образует предпосылку относительно высокой стоимости такого имущества в сравнении с другими видами недвижимости и учитывается в основаниях законодательных решений, касающихся повышенного налогообложения таких помещений, даже когда их используют по иному назначению, чем торговля и размещение (сдача в аренду) офисов, поскольку они входят в состав соответствующих центров (комплексов), концентрирующих потенциально доходную недвижимость. С таким предположением соотносится по смыслу и содержание пункта 6 статьи 378.2 Налогового кодекса Российской Федерации, из которого следует, что в целях обложения налогом на имущество кадастровая стоимость помещения, даже если она не определена, должна быть все равно исчислена пропорционально к общей площади здания, где это помещение находится, как доля его кадастровой стоимости. Издержки содержания условно дорогостоящей недвижимости корреспондируют общему бремени содержания имущества, притом, что это бремя не может быть поставлено как таковое под сомнение, как и риски предпринимательской и связанной с нею экономически значимой деятельности, включая невыгодную (бездоходную) эксплуатацию потенциально доходного имущества.
Данные выводы содержатся в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 11.03.2021 N 373-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Романовой Ирины Николаевны на нарушение ее конституционных прав абзацем третьим подпункта 2 пункта 4 статьи 378.2 Налогового кодекса Российской Федерации».
5. Положения пункта 6 статьи 101 Налогового кодекса Российской Федерации, устанавливая предельный срок проведения дополнительных мероприятий налогового контроля и не предусматривая возможности проведения таких мероприятий повторно, направлены на защиту прав налогоплательщика от необоснованно длительного вмешательства налогового органа в его хозяйственную деятельность.
Общество оспаривало конституционность пункта 6 статьи 101 Налогового кодекса Российской Федерации, согласно которому в случае необходимости получения дополнительных доказательств для подтверждения факта совершения нарушений законодательства о налогах и сборах или отсутствия таковых руководитель (заместитель руководителя) налогового органа вправе вынести решение о проведении в срок, не превышающий один месяц (два месяца — при проверке консолидированной группы налогоплательщиков, иностранной организации, состоящей на учете в налоговом органе в соответствии с пунктом 4.6 статьи 83 Налогового кодекса Российской Федерации), дополнительных мероприятий налогового контроля.
Налоговым органом была проведена выездная налоговая проверка общества. Для получения дополнительных доказательств налоговым органом было принято решение о проведении дополнительных мероприятий налогового контроля. После рассмотрения материалов дополнительных мероприятий налогового контроля должностным лицом налогового органа было вынесено решение о повторном проведении дополнительных мероприятий налогового контроля.
Полагая назначение повторных дополнительных мероприятий налогового контроля незаконным, заявитель обратился в арбитражный суд с требованиями о признании недействительным решения налогового органа и незаконными действий должностных лиц налогового органа по его вынесению. Как указали суды, отказывая в удовлетворении требований, повторное проведение мероприятий налогового контроля не предусмотрено Налоговым кодексом Российской Федерации, однако, поскольку вследствие проведения дополнительных мероприятий налогового контроля налогоплательщику не были доначислены суммы налогов, пени и штрафа, отсутствуют условия, необходимые для признания решения об их проведении недействительным, а действий по его вынесению — незаконными.
По мнению общества, обратившегося в Конституционный Суд Российской Федерации, оспариваемая норма допускает неоднократное проведение дополнительных мероприятий налогового контроля.
Конституционный Суд Российской Федерации отказал обществу в принятии жалобы к рассмотрению, отметив, что целью проведения дополнительных мероприятий налогового контроля является уточнение обстоятельств, связанных с обнаруженными в ходе налоговой проверки правонарушениями.
Несоблюдение налоговым органом при совершении определенных действий в рамках осуществления мероприятий налогового контроля и принятии соответствующего решения сроков, предусмотренных, в частности, статьей 70, пунктом 2 статьи 88, пунктом 6 статьи 89, пунктами 1 и 5 статьи 100, пунктами 1, 6 и 9 статьи 101, пунктами 1, 6 и 10 статьи 101.4, пунктом 6 статьи 140 Налогового кодекса Российской Федерации, не влечет изменения порядка исчисления сроков на принятие мер по взысканию налога, пеней, штрафа в принудительном порядке, исчисляемых исходя из той продолжительности сроков совершения упомянутых действий, которая установлена указанными нормами, что, в конечном счете, гарантирует определенные временные рамки возможного вмешательства государства в имущественную сферу налогоплательщика (Определение от 20 апреля 2017 года N 790-О).
Таким образом, оспариваемое обществом законоположение конституционных прав заявителя в указанном в жалобе аспекте не нарушает.
Данные выводы содержатся в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 25.03.2021 N 580-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Муромский завод трубопроводной арматуры» на нарушение его конституционных прав пунктом 6 статьи 101 Налогового кодекса Российской Федерации».
6. Превышение длительности производства по делу о нарушении законодательства о налогах (совершение определенных действий в рамках осуществления мероприятий налогового контроля с нарушением сроков) само по себе не лишает налоговый орган права на принятие мер внесудебного взыскания, предусмотренных статьями 46 — 47 Налогового кодекса Российской Федерации, но, во всяком случае, ограничивает возможность взыскания пределами двух лет.
Обществом 24.01.2018 была представлена декларация по налогу на добавленную стоимость за 4 квартал 2017 года, в соответствии с которой налогоплательщиком исчислена сумма налога, подлежащая уплате в бюджет. По результатам камеральной налоговой проверки указанной декларации инспекцией 11.05.2018 был составлен акт и 12.11.2018 вынесено решение о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения, доначислен налог на добавленную стоимость и пени. Вышестоящее управление решением от 19.02.2019 оставило апелляционную жалобу общества на указанное решение без удовлетворения. Впоследствии, судебными актами по делу N А21-4552/2019 налогоплательщику отказано в удовлетворении заявления о признании недействительными решения инспекции.
В целях взыскания налоговой задолженности инспекцией в адрес налогоплательщика направлено требование, которое было получено обществом 26.02.2019 со сроком исполнения — 19.03.2019. Общество, считая, что налоговым органом пропущен срок на принудительное взыскание со ссылкой на пункт 31 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.07.2013 N 57 «О некоторых вопросах, возникающих при применении арбитражными судами части первой Налогового кодекса Российской Федерации», в виду чего, требование является незаконным и не подлежит исполнению, обратилось в суд, однако судебными актами по делу N А21-8475/2019 в удовлетворении данного заявления ему было отказано с указанием на то, что срок направления налогоплательщику требования не является пресекательным, а возможность взыскания налога налоговым органом не утрачена.
Налоговым органом 23.03.2019 было принято решение о взыскании налога за счет денежных средств, а 10.04.2019 вынесено постановление о взыскании задолженности за счет имущества налогоплательщика, однако принятые налоговым органом в соответствии со статьями 46, 47, 76 Кодекса меры принудительного исполнения обязанности по уплате налога были отменены вышестоящим управлением по жалобе налогоплательщика на нарушение сроков их вынесения.
Инспекцией 02.08.2019 было подано заявление о взыскании налоговой задолженности в судебном порядке.
Позиция налогоплательщика, возражавшего против взыскания, была основана на нарушении инспекции совокупности сроков для обращения в суд в порядке статьи 46 Кодекса. По мнению общества, в связи с нарушением на 4 месяца срока на вручение акта камеральной проверки инспекция утратила право на внесудебное взыскание, поскольку допущенная просрочка превышает срок, в течение которого должно инициироваться внесудебное взыскание, и который определяется как совокупность установленных статьями 70 и 46 Кодекса сроков на выставление требования и принятие решения о взыскании за счёт денежных средств на счетах налогоплательщика (составляют 20 рабочих дней и 2 месяца, соответственно). В связи с этим инспекция согласно пункту 3 статьи 46 Кодекса должна была в 6-ти месячный срок, исчисляемый с момента истечения срока исполнения требования, обратиться в суд с заявлением о взыскании.
Суд первой инстанции удовлетворил требования инспекции, указав, что судебными актами по делу N А21-8475/2019 требование от 26.02.2019 об уплате налога признано законным.
Апелляционный суд, сославшись на пункт 31 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.07.2013 N 57, отметил, что нарушение инспекцией при проведении камеральной налоговой проверки сроков, предусмотренных статьями 46, 70, 88, 100, 101, 139.1, 140 Налогового кодекса Российской Федерации, и незаявление ею ходатайства о восстановлении пропущенного срока подачи заявления лишило ее возможности обращения в суд с настоящим заявлением после 16.05.2019, в связи с чем отменил решение суда первой инстанции, отказал в удовлетворении требований инспекции.
Суд округа, отменяя постановление суда апелляционной инстанции указал, что с учетом положений пункта 3 статьи 46 Налогового кодекса Российской Федерации шестимесячный срок на обращение инспекции в суд с заявлением о взыскании недоимки по налогу, пеням, штрафам начал исчисляться с 20.03.2019 (то есть с даты истечения срока исполнения требования) и истек 19.09.2019, в связи с чем срок инспекцией не пропущен.
Не согласившись с позицией суда округа общество обратилось с кассационной жалобой в Верховный Суд Российской Федерации, указывая что судами первой инстанции и округа не учтено нарушение инспекцией совокупности сроков проверки и взыскания задолженности, в результате чего 6-и месячный срок на обращение в суд с иском, применяемый в случае, когда налоговый орган несвоевременно вынес решение о взыскании налога за счет денежных средств налогоплательщика по статье 46 Кодекса инспекцией пропущен, в связи с чем просило оставить в силе постановление апелляционного суда.
Отказывая обществу в удовлетворении кассационной жалобы, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации исходила из следующего.
Предусмотренные статьями 46 и 47 Налогового кодекса Российской Федерации меры принудительного взыскания налоговой задолженности за счет денежных средств на счетах в банках и за счет имущества налогоплательщика — организации (индивидуального предпринимателя) представляют собой последовательные этапы единого внесудебного порядка взыскания налоговой задолженности, а не самостоятельные, независимые друг от друга процедуры.
Решение о взыскании налога за счет имущества налогоплательщика может быть принято налоговым органом при наличии ряда условий: предварительного направления налогоплательщику требования об уплате налога; неуплаты налогоплательщиком в установленный срок суммы налога; вынесения налоговым органом решения о взыскании налога за счет денежных средств на счетах налогоплательщика в течение двух месяцев с момента истечения срока исполнения требования об уплате налога; отсутствия на счетах налогоплательщика необходимых денежных средств или отсутствия у налогового органа информации о счетах налогоплательщика. При этом, как вытекает из правовых позиций, выраженных в постановлениях Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 05.02.2013 N 11254/12, от 29.11.2011 N 7551/11, от 21.06.2011 N 16705/10, при проверке соблюдения сроков принудительного внесудебного взыскания оценке подлежит своевременность действий налогового органа на стадии исполнения решения, вынесенного по результатам налоговой проверки (после вступления в силу решения и получения реальной возможности его исполнения), которая начинается с выставления требования об уплате налога. Аналогичная позиция выражена в пункте 6 Обзора практики разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации, доведенном до арбитражных судов информационным письмом Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17.03.2003 N 71.
Соответственно, само по себе нарушение длительности проведения налоговой проверки не может иметь юридического значения для оценки правомерности действий налогового органа на стадии взыскания задолженности по налогам. Иное приводило бы к смешению сроков, относящихся к различным административным процедурам — сроков производства по делу о нарушении законодательства о налогах и сборах, и сроков исполнения решения, принятого по результатам названного производства. При этом, в отличие от процедуры взыскания задолженности, нарушение длительности производства по делу о нарушении законодательства о налогах и сборах может быть обусловлено совокупностью причин, имеющих различный характер — как объективный (например, не поступление ответов налоговому органу на направленные им запросы иным лицам, позднее поступления ответов от уполномоченных органов других государств в рамках обмена информацией), так и субъективный (необходимость обеспечения реализации прав налогоплательщика, в том числе на ознакомление с материалами налоговой проверки, на подготовку дополнительных возражений и т.п). В то же время судебная практика признает, что регламентация сроков взыскания налогов, равно как и сроков проведения налоговых проверок, имеет общие итоговые цели, поскольку направлена на достижение равновесия интересов участников отношений, регулируемых законодательством о налогах и сборах, на обеспечение правовой определенности. Поэтому длительный срок проведения налоговой проверки может быть признан недопустимым в той мере, в какой приводит к избыточному или не ограниченному по продолжительности применению мер налогового контроля в отношении налогоплательщиков (постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16.07.2004 N 14-П и постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 18.03.2008 N 13084/07).
В статьях 46 и 47 Налогового кодекса Российской Федерации в первоначальной редакции отсутствовали положения, которые бы объективно ограничивали срок взыскания задолженности по налогам. Однако, начиная с 02.09.2010, в абзаце третьем пункта 1 статьи 47 Налогового кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 27.07.2010 N 229-ФЗ) установлен двухлетний предельный срок 8 судебного взыскания задолженности, применяемый при утрате налоговым органом возможности внесудебного взыскания. По смыслу закона упомянутый предельный двухлетний срок выступает гарантией соблюдения принципа правовой определенности: он исчисляется с момента истечения срока добровольного исполнения обязанности по уплате, указанного в требовании, и поглощает иные предусмотренные статьями 46 — 47 Налогового кодекса Российской Федерации сроки совершения промежуточных действий, направленных на взыскание задолженности налоговым органом. В соответствии с волей законодателя по истечении названного предельного срока налоговый орган, утративший возможность принятия собственных решений (постановлений) о взыскании задолженности, также утрачивает и право на обращение с соответствующим требованием в суд. Изложенное согласуется с правовой позицией, выраженной в пункте 11 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утвержден Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 20.12.2016).
В случае превышения двухлетнего срока, возражения относительно нарушения длительности проведения налоговой проверки могут быть заявлены налогоплательщиком как при рассмотрении предъявленного к нему в судебном порядке требования о взыскании задолженности, так и при оспаривании самим налогоплательщиком выставленного нало
Последние Обзоры законодательства
Для улучшения работы сайта и его взаимодействия с пользователями мы используем файлы cookie. Продолжая работу с сайтом, Вы разрешаете использование cookie-файлов. Вы всегда можете отключить файлы cookie в настройках Вашего браузера.
